В памяти навсегда

«Мы всегда хотели есть»

– Я себя помню лет с пяти, когда мы, детвора, босоногие голодные ребята разных национальностей – узбеки, татары, русские – весь день бегали в поисках еды, – начал рассказ Ахмет абый. – Как-то ранним утром народ стал собираться у школы. Много людей, шумно. Женщины плачут, кричат, мужчины вдруг посуровели, слушают, что говорит уполномоченный с трибуны-скамейки. Война. Отца не забрали. Здесь надо было за порядком следить: много было недовольных властью.
Нас, детей, много. Когда пошли учиться, оказалось, что первых классов целых четыре, и в каждом более 40 учеников. Мама сшила матерчатую сумку, положила кусок хлеба и проводила меня в школу. Мы всегда хотели есть, и от постоянного недоедания уставали. После занятий торопливо разбегались по домам, надеясь, что там удастся чем-то перекусить. Учителя понимали, что в таком состоянии дети не смогут усваивать знания. Пожаловались в гороно: дети голодные, болеют, слабеют без пищи. Стали выделять по две буханки на класс. Хоть они и были большими, не то что сейчас, но на такое количество учащихся не хватало. И все же как-то веселее стало учиться, знали, что скоро достанется кусочек хлеба, который мы ели очень бережно, не теряя ни крошки. И с водой было очень трудно. Школьные работники в баки не успевали таскать – мы все выпивали и от жары, и чтобы наполнить пустые желудки. Кстати, школа, в которой мы учились, была очень хорошей: большие классы, удобные парты с откидными крышками. Ее строили когда-то пленные поляки. Стены были такой толщины, что мы спасались там летом от жары, а зимой от холода. Эта школа и сейчас стоит, – продолжает Ахмет Фазлыевич.
Спустя некоторое время стал прибывать народ. Их заселяли в наши дома семьями. Мы все лето до осени ночевали на плоской крыше дома. Здесь были и эвакуированные, и депортированные из Крыма, Поволжья и других областей страны. Это я уже потом узнал. Мы, дети, дружили со всеми, нам не было разницы, по какой причине оказались здесь эти люди. Вместе играли, болели, голодали. Рыскали по садам, огородам. Дикие яблоки с веток срывали. Карманы всегда были набиты опавшими яблоками. Урюк не успевал зреть. Мама говорила: не торопитесь, пусть поспеют фрукты, вкуснее будут. Но куда там – успеть бы сорвать. Еще острее была нужда в чистой воде. В городе был один колодец. 
Воды на всех не хватало. Мы ходили за ней с ведерками на родник, шли на базар продавать или менять на хлеб. За день могли так натаскать, что к вечеру этими же ведерками несли монеты. Нередко люди убивали друг друга за воду. 
Не хватало чистой воды, пользовались грязной, из арыка. Ели с огорода раннюю морковку, лук. Сполоснешь в канавке и, быстро прожевав, глотаешь. Люди стали умирать от дизентерии. 
Чуть подросли дети, их стали отправлять на ишаках, лошадях за 2-3 км собирать хлопок. Бригадиры строго следили за юными сборщиками: нельзя было терять ни одной коробочки. Собирали в фартуки по 5-6 кг. Потом узнали, что хлопок – стратегическое сырье, его семена использовали для изготовления пороха. Ребята и в грязь, и в снег, и в жару старались: за хорошую работу поощряли премией – узбекскими лепешками. Во время сбора урожая дети часто падали и умирали. Хоронить ходили одноклассники: взрослые на работе, а дома одни старухи да дети малые. Иногда им раздавали пакеты с едой. Ахмет абый вспоминает: 
– Как-то папа сказал: скоро будет зарплата. Видимо, она была с гулькин нос, мы даже не заметили. А тут эпидемия тифа началась. Врач предупредил – чистую колодезную воду надо пить. За два километра ходили за водой. Выжили. Потом лучше стало: на руки получали по одной-две буханки хлеба. На фронт тоже отправляли больше продовольствия. Народу стало прибывать. Здесь были и беженцы, и дезертиры, и военнопленные. Дезертиров отлавливали и вместе с пленными немцами отправляли на работы. Время шло.
Как-то утром проснулись – в доме переполох. Родители радостные какие-то, оживленные. Мы удивляемся – что с ними? В последнее время они так редко не то чтоб смеялись, даже улыбались. 
«Война закончилась, наши победили!», – объявил отец. А мы и не сомневались, что наши победят. Добро всегда побеждает зло. Уж это-то мы знали по рассказам учителей. И очень рады были праздничным подаркам: двум пряникам и двум карамелькам,– улыбается Ахмет Фазлыевич.

«Во взводе грамотных было двое»

Так в работе на хлопковых плантациях, в садах (разводили яблони, груши, абрикосы), огородах, юноша закончил 7 классов. По тем временам это считалось хорошим образованием. Поступил в техникум на зоотехника, здесь преподавали на русском и узбекском языках. Четыре года пролетели быстро. Завтра сдавать экзамены. А вечером посыльный из военкомата принес повестку: призвали в армию. Ахмет обрадовался – хотелось послужить, отдать священный долг Родине. На другой день рано утром он уже отбыл на место службы. А вот выпускные экзамены в техникуме сдать не успел. И после армии не получилось: тогда срочники три года служили, какие уж тут зоотехнические знания. Попал новобранец в Крым в секретные тогда плавающие танковые войска. «Во взводе грамотных нас было двое: я и один русский паренек. Нам приходилось самим изучать инструкции и предписания, затем все это объяснять своим сослуживцам. За годы службы мы изучили и освоили много специальностей, которые затем пригодились в мирной жизни».

Трудовой путь

Вернулся из армии, выучился на шофера и стал работать на шелкомотальной фабрике. Здесь из гусениц-шелкопрядов получали шелк. Много червяков в коробках раздавали народу. Зимой гусеницы в коконе уходили в спячку, а весной начинали размножаться. В сараях строили стеллажи для разведения червей, кормили листьями тутовника. От количества сданных тутовых шелкопрядов зависела премия. Надо признать, хорошо платили, да и шелк был качественный. В военном деле из узбекского шелка изготавливали парашюты.А гражданское население носило шелковые халаты, платки, шаровары – одно краше другого.
Потом Ахмет перешел работать на почту. Там и встретил свою будущую спутницу жизни Миннур. Она родом из Кукморского района, простая деревенская девушка. Но дух Всесоюзных строек захватил и ее – вместе с подругами поехала строить БАМ, а оттуда порыв души закинул в город Шахризабт, где и встретилась с симпатичным водителем Ахметом. Девушка начинала свою работу ученицей телефонистки, восемь классов образования ей это позволяли. Вскоре Миннур уже занимала должность старшей телефонистки в ГТС. Женились они в 1960 году, а в 1961-м году появился сын Альберт. Один за другим родились еще дети: Алия, Марат, Марсель. Затем Миннур перешла в школу-интернат медсестрой, где и проработала до 1979 года. Как-то супруги, посоветовавшись, приняли решение: пора домой, к родным местам. Так семья Гибадуллиных оказалась в поселке Комсомолец совхоза «КамАЗ» – подсобном хозяйстве автозавода. Заселились в вагончик, а в 1981 году им дали трехкомнатную квартиру в трехэтажном доме. Там же, при домах, стояли добротные сараи: новоселы сразу завели скотину. Ахмету предложили работать помощником кузнеца. Провели испытание – отбить молотом. «До меня двое попытались это сделать, но через 5-6 ударов устали. А я отбил 16 раз, и еще были силы. Но проверяющие с сомнением поглядывали на мое худощавое телосложение и вынесли вердикт: не выдержит». 

«Облюбовал себе дом»

Посадили Ахмета за «баранку», пищевые отходы возить для свиней. А скота много, по два раза в день приходилось ездить за кормом. Так до пенсии и занимался этим делом. Миннур апа сначала устроилась медиком, а потом ушла в животноводство. Все хорошо, одно беспокоило: от дома до сарая расстояние было приличное, воды не натаскаться. Ахмет абый рассказывает:
 – Сижу, думаю, так дело негоже. Говорю жене: скажи директору как бы между прочим, что муж недоволен, до сараев далеко, уволиться хочет. Миннур так и сделала. На другой же день меня вызывает директор Баширов М.Ф.: «Пойдем-ка, поглядим тебе дом». По улице Солнечной новые коттеджи выстроились в ряд. Я облюбовал себе угловой дом у леса. Говорю: «Вот этот нравится».
Вот так зимой 1988 года Гибадуллины переехали в частный дом. Сарай близко, в доме все условия, сад разбили. Тогда и фураж вдоволь выписывали, и сено подвозили ко двору. Мясо заказывали в любое время. Вместе с директором Ахмет абый съездил в питомник, купил саженцы 10 яблонь. «Такой урожай давали, весь сад был усыпан яблоками, не знали куда девать. А сейчас две яблони осталось. Я ведь и четыре ореховых дерева посадил, но кто-то, видимо, решил помочь, чтобы я не перетрудился – украли саженцы. Вообще-то, бог с ними. Грустно, нет со мной моей Миннур, в 1999 году ушла из жизни. Дети рядом, внуков – шесть, правнуков – шесть. Не забывают: навещают, помогают. Но когда нет рядом твоей половины, одному жить тоскливо, особенно мужику, – тяжело вздыхает Ахмет абый.
Несмотря на солидный возраст, на перенесенную операцию Ахмет Фазлыевич полон сил, у него хорошая память, он прекрасный рассказчик. Еще совсем недавно он помогал дочери в магазине (возил товар), и был смотрителем кладбища. К этой добровольно возложенной на себя обязанности Ахмет абый относился очень ответственно. Пожалуй, лучшего смотрителя у нас еще не было. На пенсии он с 1996 года. Его сестры Валя и Галя живы, изредка приезжают в гости, общаются больше по телефону. В канун Великой Победы 8 мая Ахмету Гибадуллину исполнится 84 года. Желаем ему жить еще много лет в добром здравии, в окружении близких ему людей. 

Муслима Нафикова, 
поселок Комсомолец.
/Фото из семейного архива Гибадуллиных.